Свасьян К.А.. Книги онлайн

В книгу видного современного философа Карена Свасьяна вошли статьи: «Поволенный тупик. Анамнез одного будущего», «О будущем Европы в свете ее настоящего», «Андрей Белый и Осип Мандельштам», «О трех превращениях философии в России. Опыт биографического осмысления», «Армения: гештальт и ландшафт» и др.

Книга посвящена одному из крупнейших мыслителей второй половины XVIII - начала XIX века.

Особое внимание в ней уделяется творческой биографии мыслителя. Философское и естественнонаучное мировоззрение Гете представлено на фоне духовного развития Европы Нового времени.

Эта книга, состоящая из двух частей, представляет собой две книги, точнее — две версии одной и той же книги.

В первом варианте она была написана осенью 1996 года и тогда же издана в Базеле. Перечитав её по некотором времени, я подумал, что смог бы написать её заново: не переделать, дополнить, изменить, а именно снова написать. Так она и вышла в новой версии весной 1998 года в том же базельском издательстве Rudolf Geering. Измененным оказался только подзаголовок, определивший всю разность линий визирования и прицельных дальностей обеих версий. Поминки по Европе, увиденные сначала в оптике «одной близящейся катастрофы», справлялись вторично в «память об одном упущенном выздоровлении».

Повторяю: речь шла не о дополнении, а о новой попытке; потеряй я рукопись и появись у меня охота восстановить потерянное, я бы, разумеется, восстанавливал его не по памяти и не по осколкам, как некую упавшую с подставки и разбившуюся статуэтку, а с нуля и «снова в первый раз».

Публикуется по изданию: Фридрих Ницше, сочинения в 2-х томах, том 1, издательство «Мысль», Москва 1990, с дополнениями по изданию «Ноян Топан», Ереван, 1999 «Он одинок и лишён всего, кроме своих мыслей: что удивительного в том, что он часто нежится и лукавит с ними и дёргает их за уши! — А вы, грубияны, говорите — он скептик». Из посмертно опубликованных рукописей

Настоящая книга представляет собой попытку философской биографии — в линии известной немецкой традиции «Philosophie in Selbstdarstellung».

Можно говорить о биографии сознания, которая не умещается в десятилетиях физически прожитого и расширяется до тысячелетий мысленно пережитого. Понятая так жизнь протекает уже не в природе, а в сознании как мысль, которая проживается в истории философии и является не менее (если не более) биографичной, чем случайности чисто биологического существования.

Проблема символа в современной философии -это понимание символа как формы, или грамматики, культуры.

В настоящей книге сделана попытка потенцировать форму символа до его содержательности, соответственно, грамматику культуры до прочтения культурных смыслов.

В книге собраны статьи, охватывающие два с большим десятка лет. Я собирал их без всякого плана и порядка, отдавая приоритет тем, которые раньше просились на ум.

Некоторая заминка возникла уже потом, при попытке упорядочить пестроту собранного; нужно было найти какие-то стержни, на которых эти подогнанные друг к другу мысли разных (столь разных!) лет могли «концептуально» или «структурально» держаться; из двух возможностей, хронологической и тематической, я отдал предпочтение последней, не потому что она решала проблему, а потому что создавала, как мне казалось, более приглядную видимость структуры.

Заботы о порядке странным образом лишь увеличивали беспорядок, так что пришлось ограничиться минимумом мер: пятью наспех размеченными разделами, в которых кое-как и разместился материал.

Первая часть книги «Становление европейской науки» посвящена истории общеевропейской культуры, причем в моментах, казалось бы, наиболее отдаленных от непосредственного феномена самой науки. По мнению автора, «все злоключения науки начались с того, что ее отделили от искусства, вытравляя из нее все личностное...».

Вторая часть исследования посвящена собственно науке.

Работа посвящена исследованию одной из наиболее важных проблем теории познания - проблеме единства дискурсивного и интуитивного познания.

Анализ осуществлен на широком историко-философском фоне, охватывающем как древнюю, так и современную философию; положительные выводы исследования вытекают, в частности, из критического переосмысления феноменологии Э. Гуссерля, одного из наиболее влиятельных направлений западной философии XX века.

«Философия символических форм» Э. Кассирера — одно из последних значительных свидетельств философской традиции Запада перед самым ее концом.

Настоящая книга представляет собой попытку сжатой рекапитуляции трехтомника в параллельном анализе четырех проблем (пространства, времени, числа и понятия) сквозь призму лингвистики, мифомышления и науки.

Анализ предваряется воссозданием исторических контекстов и завершается своего рода метакритикой, выводящей кассиреровскую «грамматику символических форм» в перспективы стилистики и содержательного осмысления.

В этой работе Карена Араевича Свасьяна рассматривается философское и естественнонаучное мировоззрение Гёте, составляющее одну из наиболее уникальных страниц истории мировой мысли. Попытка дать идеальный образ творческого лика Гёте предшествует анализу места, занимаемого им в истории западной философии.

Исследуется учение Гёте о протофеномене и прототипе, лежащее в основе всего комплекса его научных работ, и проблема познания у Гёте, выдвигающая проект оригинальнейшей теории познания, в которой агностицизму кантовского толка противопоставлен духовно-научный гнозис.

Человек в лабиринте идентичностей. Если это диагноз, то путь от него ведет сначала назад к анамнезу и только потом уже к перспективам: самоидентификации или — распада.

Немного острого внимания, и взору предстает картина, потенцируемая философски: в проблему, а нозологически: в болезнь. Что человек уже с первых шагов, делаемых им в пространстве истории, бьется головой о проблему своей идентичности, доказывается множеством древнейших свидетельств, среди которых решающее место принадлежит дельфийскому оракулу «познай самого себя». Характерно, что он продолжает биться об нее даже после того как ему взбрело в голову огласить конец истории, и сделать это там, где история еще даже толком не началась, хотя истории оттуда вот уже с полвека как задается тон.

Общее между Сократом и кем-нибудь из «нас» то, что оба не знают, что есть человек. Только незнание первого знает себя, как незнание, а незнание второго, ничего о себе не зная, выдает себя за знание.